Я проснулся от жгучего холода. Грузная, бесшумная осень, зачем ты так? Меня окружают руины каких-то зданий, оголенные ветви деревьев и груда железа, видимо, бывшая некогда массивным локомотивом. Я словно под куполом. Жизни больше нет.
В моей памяти мелкими островками всплывают последние мгновения до спуска в ад. Кажется, я был в дождливом ночном городе. Помню небо, затянутое дымкой от множества токсичных производств и машин. Толпы чем-то обеспокоенных людей, которые вечно куда-то торопятся... Они пытались спастись, но канули в небытие… До того момента я прятался от дождя под навесом на вокзале, тихо ненавидя каждый проезжающий мимо поезд. Это могло бы продолжаться до восхода солнца, если бы не вспышка яркого света, затмившая моё сознание.

Огни, порождённые человечеством, погасли.

Теперь мне не нужно прятаться. Я остался наедине с собой и тем, что осталось от города, в котором не так давно кипела жизнь.

Мир полный масок и безразличия, пафосных речей и бездействия... "Родись. Гори. Умри. Погасни" – такова была его первая заповедь. Остальные же были настолько мерзкими, что я не могу спокойно говорить о них. Сейчас всё разрушено. Ноги на автомате куда-то ведут меня. Смешанные чувства. Я постоянно испытывал одиночество, но сейчас, когда вокруг ни души, мне плохо. Даже серые люди могут вдохновлять. Жаль, что осознание пришло столь поздно.

Я – изгой. Мой круг общения – такие же изгои и вереница редких муз. Впереди автотрасса 60. Дорога, длиною в скорбь и сырую печаль. Недалеко от меня приземлился ворон. Кажется, не вся жизнь ушла. Правда, я слишком голоден, чтобы думать об этом. Сегодня смерть обойдет меня стороной.

На шее висит цепь с крестом Петра. Она вся в крови, но не моей... Я не помню, откуда взялся этот символ. Кругом, куда не плюнь, со зданий падают стёкла и бетон. Нужно быть осторожнее. В том мире было сложно выжить морально, в новой обстановке ещё и физически. Утолив голод, я погрузился в беспокойный сон. Назад в прошлое.

Новый день как свежий всплеск ненависти к себе. Отрицание того, что произошло и что было. Отражение серого неба в импланте глаза, валяющегося в грязи. Мост, что ведёт меня к дому, обрывается ровно посередине. Придётся добираться вплавь. Жуткий голод и жажда. Как мир скатился в такое состояние? Не понимаю. Не хочу понимать. Главное – выжить. Возможно, мои друзья тоже живы.

– «Который час?».
Привычка – вторая натура. Зачем я задаю себе подобные вопросы? Бессмыслица. Сейчас это не имеет никакого значения, Отныне у меня нет нужды жить по расписанию. Я никуда не опаздываю, моя следующая остановка совсем близко. Такую реальность невозможно спокойно воспринимать. Я, всё же, надеюсь на лучшее. Надеюсь, что не сойду с ума.

Собирался я недолго, быстро закинул одежду в рюкзак, найденный прямо за разбитой витриной магазина и нырнул в ледяной поток воды. Казалось, я плыл целую вечность. Противоположный берег приближался слишком медленно… Вот, до него уже рукой подать, как вдруг я увидел мелкие пузырьки воздуха, всплывающие со дна. Они будто звали меня знакомым женским шёпотом. В странном приступе помутнения, я камнем опустился вниз, но там никого не было. Задыхаюсь. Мне нужен кислород…

Я не помню, как добрался до своего дома, но как только его порог был пройден, сознание вернулось ко мне. Закрыв дверь, обессиленное тело моё рухнуло на жёсткий ковёр коридора. Я снова погрузился во тьму.

Сквозь приглушённый блокадой из штор свет блеклого солнца я вижу образы своих близких, друзей и ту самую даму сердца. Слышу до боли знакомые голоса. В голове ли играют они или по-настоящему? Не столь важно. Мне никогда не было так спокойно, так беззаботно. Я просто наслаждаюсь атмосферой и ни о чём не думаю.

Но всё исчезло в одно мгновение. Темнота. Это был всего лишь сон, плод моего воображения вперемешку с пластиковыми воспоминаниями. Мой разум будто бы дразнит меня.

Осознание того, что никого больше нет, чувство незаполненной пустоты и скорбь хуже внутреннего холода, прожигающего тебя до кончиков пальцев, пугающего до такой степени, что ты уже не знаешь, кем являешься. Всё изменилось. Всё не так, как раньше. Привычные вещи поменяли свой облик. Мой дом – мёртвый город. Моя кровать – пустое место среди обломков и прекрасных картин, которые вызывают у меня синдром самозванца.

Волосы, меняющие свой оттенок, будто перламутр и голос, настолько яркий и выразительный, что его осколки до сих пор не могут меня отпустить в форме смутных смысловых галлюцинаций после каждого моего пробуждения. Однажды, я смог перенести её на холст, рисовав с натуры и это стало моим лучшим творением. Эта картина одна из немногих, что практически не пострадала. Я не могу отвести от неё взгляд.

Скорбь перерастает в гнев. Поток мыслей становится всё быстрее, сильнее, яростнее. Теряю самоконтроль. Мой взгляд теперь от третьего лица. Вижу, что мой разум трепещет и разрывается на тысячи, миллионы мелких кусочков. Прямо как множество архитектурных строений и жилых домов на улице. Обезумев, я начинаю крушить всё подряд. Всё, что осталось.

Замахнувшись на картины с изображением музы и друзей, я остановился. Они гипнотизируют меня. Мне стыдно. Мне стыдно и очень плохо.

Мой взор никуда не перемещается. Я полностью погрузился в атмосферу картин и воспоминания. Вид перешёл на первый план.

– "Ненавижу".

Вечность не имеет запахов. Только животные инстинкты и вязкое погружение в свой микрокосм. Странный и безобразный, вскрывая каждую заплатку и шов, он становится всё ужаснее и ужаснее. Гнев утопает, на его место приходит краткий момент просветления, надежды. Может быть, всё не так плохо? Возможно, мне никто не нужен вовсе?

Миры антиутопии не имеют ничего общего с тем, что происходит в настоящем. Это безумие. Это грязь. Лучше бы это был один из моих снов, в которых я нахожу спасение в последнее время. Запасы еды кончаются, и скоро я пойду в свой последний путь, длинною в выдержку моего организма. Боль ментальная смешивается с физической.

“Если ты это читаешь, значит, знаешь, где меня искать”.

Ваш...

Этот текст я вырезал ножом моего друга на внешней стороне входной двери и зашёл внутрь. Надо собраться с мыслями и, наверное, попрощаться. Я заберу только самое дорогое. Я не один. Через несколько часов сон вновь свалит меня с ног и они вновь придут.

Весь хлам я вынес на улицу и поджёг. Стоя на балконе, докуривая последнюю самокрутку, меня пронзает трепет.

Бросив взгляд на картину моей лучшей музы, я тихо спросил: "Всë же будет хорошо, правда?". Ответа я не услышал, как и ожидалось. Что ж. Пора двигаться дальше.

Улица встретила меня толстым слоем пыли. Разруха и гробовая тишина. Я очень хочу увидеть синее небо. Увидеть его хотя бы в отражении её глаз. Как печально, порою, бывает, когда осознаёшь, что искусство всё-таки не жизнь. Длань хмурых богов серо-чёрным небом нависла надо мной.

Обломки стекла под ногами, изуродованные здания с выжженными рамами, словно пчелиные соты. Даже эти тоскливые виды могут стать привычными. Причём настолько, будто этот город всегда был таким. Единственное неудобство – ориентирование в новых условиях, но что-то мне подсказывает, а скорее даже кто-то, что я на верном пути.

Отстранившись от мира в свои мысли, не замечая, что творится вокруг, я почувствовал холодное прикосновение и вздрогнул. Что это? Резко закинув голову вверх, на глаза приземлилось крупное белое перо. Первый снег, падающий так медленно и плавно, стал завораживать взор с каждым новым дуновением ветра. Мой шаг становится меньше. Сквозь нагие ветви деревьев и разрушенную гостиницу я увидел колесо обозрения. Не думая ни секунды я ринулся к нему…

Перелезая через забор, что встал на моём пути к парку я вспомнил, что по факту он является заброшенным. Его закрыли пару лет назад, после терактов некой секты, что проповедовала скорый конец света. Уцелело только колесо обозрения и каменный лабиринт, который стоял тут ещё до возведения города. Нет смысла вдаваться в конспирологию. Я смотрю гораздо дальше в прошлое. Я словно надел светло-розовые очки, благодаря которым вижу своё детство. Оно было не плохим, но и не хорошим. Обычное детство ребёнка, родители которого принадлежали к среднему классу.

Будто бы наяву вижу, как небо светлеет, краски становятся ярче, внутри меня просыпается искренняя детская радость и наивность. Рядом идут родители и улыбаются мне. Мой отец – суровый мужчина старой закалки, работающий почти всю свою жизнь на атомной электростанции. Мать же мягкая женщина, преподающая литературу в одном из лучших университетов города. Я никогда не понимал, как они вообще нашли друг друга, такие разные, но искренние, настоящие… Такое было только во времена, когда меня ещё не было на свете. Отец купил нам всем мороженое, уличные музыканты играют какую-то старую, но популярную по сей день песню и я не думаю ни о чём, кроме того, как же сильно я люблю родителей и как же я хочу, чтобы мы всей семьёй проводили время вместе каждый день...

Вдруг я споткнулся и мираж развеялся. Чёрт, обидно, ведь это было одно из моих самых светлых воспоминаний. С того дня мой отец пропал из моей жизни на целых десять лет, оставив за собой лишь отпечаток в моей памяти. Этот парк с кучей аттракционов, словно временной портал. Но с каких пор моим единственным аттракционом стала эта жизнь? Хаотичные, резкие повороты, скоростные падения и медленные взлёты, словно это американские горки... Но даже они цикличны. С какой стати колесо обозрения превратилось в колесо обстоятельств, в котором я кручусь, словно хомяк, запертый в клетке? Это что, стало моим единственным развлечением?

Я громко рассмеялся и пнул ржавые рельсы под ногами. Раньше с их стороны доносились радостные крики и смех, а сейчас только глухой скрежет, что давит и бьёт по ушам. Интересно, меня ждёт такая же бесконечность? Солнце ушло за горизонт событий всех времён, оставив за собой лишь одну жалкую душу, но мне уже не интересно для какой цели. Скоро всё закончится. Я чувствую это.

Ночь таит в себе ужасающие и одновременно поражающие рассудок вещи. Я вновь не заметил, как быстро погас очередной день моего персонального ада. Когда заплакали цикады, меня словно парализовало. Всё же, нельзя убить жизнь окончательно. Правда, я не уверен, что это не галлюцинация. Тысячелетний дуб, который был пройден мною минут двадцать назад, поразила молния. Медленно повернувшись назад, я увидел, как к моим ногам катится пара обгоревших желудей. Не знаю почему, но я взял их. По сравнению с моими ладонями они были такими крохотными, но в то же время частью чего-то настолько древнего и могучего, что мой дух замер в ожидании какого-то чуда... но всё, что произошло – тепло плодов перешло к моим конечностям. Разочаровавшись, я бросил их в рюкзак.

Моя точка невозврата – убежище, которое мы с друзьями нашли ещё детьми, а обустроили подростками. Я уверен, что достигнув его, всё встанет на свои места. Или же там меня ждёт долгожданный покой.

Ночь странно действует на меня. Она будто обволакивает своей атмосферой неизвестности и заставляет погружаться в воспоминания. Весомая часть моей личной жизни была связана с этим временем суток. Полуразрушенный балкон очередной панельки редеющего пригорода напоминает о частых посиделках с моими немногочисленными друзьями.

Я помню наш смех над нелепыми шутками, помню изрядное количество выпитого алкоголя и разговоры о высоком. Мы доверяли друг другу и говорили обо всем, что нас беспокоило. Помню всё до мельчайших подробностей, будто бы прямо сейчас возвращаюсь домой после очередных посиделок. Обессиливший, но такой счастливый, наполненный только теплыми чувствами, греющими сильнее алкоголя. Мы могли бы собираться чаще, но у каждого из нас были свои заботы, которые препятствовали частым встречам. Объединённые одной идеей, мы были единым целым, точно также как я сейчас с этой беспросветной темнотой.

Пройдя чуть дальше, обломанные фонари вдоль разрушенной аллеи загорелись в моем подсознании. Вот же мы, вдвоем под куполом ночного неба, сидим и вместе смотрим в далёкий космос. Не думая о завтрашнем дне, просто наслаждаемся моментом, где наши миры сливаются воедино. Галлюцинации снова дали о себе знать. Я слышу этот шепот, который преследует меня с момента, как я переплывал реку, чувствую сладость её духов и шелковистые волосы на своем плече. Воспоминания странная штука, которая переносит тебя в определенный момент жизни, описывая события вплоть до мелочей, давая возможность пережить его еще раз, после чего пережёвывает и выплёвывает в реальность ни с чем…

До всего происходящего я чувствовал себя так же, как и сейчас. Эта смешанная злоба, страх, одиночество, пустота и в то же время предвкушение чего-то прекрасного, вдохновение и радость. Надежда на то, что ещё не все потеряно. Этот эмоциональный ком всегда не давал мне покоя, но всё склонно меняться. От порядка к хаосу. От хаоса к порядку. Сейчас я будто бы окончательно принял своё существо, но вот что делать после моего возвращения в убежище и мастерскую отвергнутых?

Здания больше не режут глаз, они редеют и становятся меньше. Я вхожу в лес. Полностью приняв ситуацию, в которую попал, ко мне пришло опустошение с необычайной ясностью. Мой беспокойный рассудок наконец-то успокоился. Из-за голода, что преследует меня уже долгое время у меня всего две мысли в голове. Человеческое и животное. Благой ли это симбиоз, интересно… Задумавшись, я врезался в дерево и больно ударившись носом, упал. Муравьи плотной колонной куда-то несут небольшие ветви кустарника с ягодами. Таких плодов я никогда не видел, но раз насекомым это по вкусу, то сойдёт и для меня. Конечно, отбирать пищу у кого-либо нехорошо, но сейчас другое время. Временно я заглушил свой голод.

Продолжая идти в сторону убежища, меня пронзила резкая сердечная боль. Я словно становлюсь сухостоем. Мои ноги вязнут в грязи. Оказывается, я посреди болота. Меня будто специально кто-то топит. Сильным усилием воли я стряхнул оцепенение и вырвал одну ногу. Её сжимала костлявая рука с синим перстнем.

– «Друг мой, ты ли это?». После этого вопроса моя голова почти взорвалась от давления. Спустя большое количество времени я открыл глаза и понял, что лежу на одном из берегов мелких твёрдых островков этой громадной топи. Мои скулы что-то сжимает. Я прикоснулся к ним и это чувство отступило, но рядом возникла моя дама сердца.

– «Зачем ты надеешься на невозможное? Нас больше нет. Никого больше нет, глупый». – она впервые заговорила со мной напрямую после нашей последней встречи год назад.

– «Да, но я-то пока остался, а ты, увы, всего лишь иллюзия». Муза закричала и растворилась. Пора выбираться отсюда.

Время перестало идти. Меня поразила внутренняя смешанная боль. Муравьи двигались задом наперёд. Значит ли это что первый снег…

Я проснулся. По-настоящему проснулся с того момента, как снег заворожил меня. Я понимаю это не совсем до конца. Какая-то несуразица, если честно. Заглянув в рюкзак, я увидел белый медальон в форме снежинки и те самые два обгоревших жёлудя. Но как? Я же почти не сдвинулся с места… Дом максимум в десяти километрах от меня. Что за… На изнанках двух картин, которые я взял с собой, были нарисованы карты. Обратная сторона изображения музы показывала мне знакомые объекты на своих местах. На изнанке же картины нас с друзьями была нарисована совершенно другая карта. Тут всё словно вперемешку, и, что самое странное, некоторые объекты двигались. Будь то старые времена, я бы подумал, что это волшебство, но в новом мире всё может быть. Всё может быть…

Воспоминания были настоящими, иллюзорными были парк аттракционов, что находится совсем в другом конце города; огромная топь, которую иссушили при начале строительства города; тысячелетний дуб, что спилили из-за неудобного расположения. Всё было таким настоящим, но, думаю, мне не стоит понимать природу произошедшего, иначе я просто слечу с катушек. Мои страхи ушли. Голод больше не казался таким устрашающим. Моё существование стало безгранично ясным. Может быть, остались другие выжившие, может быть нет, но я точно здесь и сейчас, а значит нужно идти туда, где мне будет спокойно и комфортно. Новые правила игры приняты.

Если смотреть на «странную» карту, то до убежища не так далеко идти. Я уже близко.

Со стороны далёкого леса воздух стал темнеть, но по ощущениям сейчас не больше часу дня. Что это такое? От него веяло какой-то скрытой угрозой и смертью. Ветер, столь редкий в последнее время подул на меня, заставив мои губы треснуть, а пугающий темный густой воздух двинуться в мою сторону. Какое-то время я стоял на месте и не верил, что этот туман может мне что-то сделать, но все инстинкты говорили мне: «Беги!». И я побежал. Я нёсся до той поры, пока совсем не обессилел и понял, что он настиг меня. В такой обстановке сам чёрт ногу сломит.

– «Ты мне не помешаешь».
Бросив эти слова во мрак, я решил идти по наитию и звукам, ведь убежище, если верить «странной карте», оказалось у железных дорог, со стороны которых доносился скрежет и лязг металла. Из-за тумана все мои чувства притупились и мне стали видеться мои друзья и родители. Только вот, после моего окончательного принятия и наполовину понимания происходящего они уже ничего не могли мне сделать. Я смог разделить реальность от фантазии…

Всего пара часов и я оказался близ убежища. Вывеска около заброшенного дома лесничего гласила: «Добро пожаловать в мастерскую отвергнутых!». Я наконец-то на месте. Это действительность, не сон, не иллюзия. Реальность. Что может быть лучше? По ощущениям на этот путь у меня ушла не одна пара месяцев. На деле же, наверное, прошло чуть больше двух-трёх недель.

Любопытно, это начало конца или конец начала?

У здания нет дверей. Так не должно быть! Я несколько раз обошёл его и не нашёл входа. Сплошная стена и пара окон на чердаке. Возможно, это из-за тумана. Я слышу, что внутри играет пианино. Возможно, мои догадки были верны и там действительно кто-то есть. Спаси и сохрани. Я не верю в это. В отчаянии я начал бить стену до кровавого месива вместо кулаков. Я вымотался, слишком устал и не готов искать ответ на эту загадку.

Не знаю, сколько я просидел около убежища. Я кричал, плакал и проклинал эту жизнь.

– «Пожалуйста, хватит».

Ровный строй знакомых голосов. Это они. Они не могут быть не внутри.

Я помню девиз нашей компании: «Пока не уснёт последний». Теперь эта фраза приобрела другой смысл. Она как молитва. Тысячу раз повторив её про себя, мне удалось успокоиться. Спуск в ад должен смениться покорением неба, а не кривых зеркал. Действительно. Хватит ныть, нужно решать эту проблему. Заглянув в рюкзак, я увидел серебряный ключ. Удивительно. В почти бессознательном состоянии собрать столько важных для меня вещей, но не помнить как и где именно я их нашёл… Даже забавно. Я подошёл к тому месту, где раньше был вход.

– «Пока не уснёт последний».

Ключ в моих руках вспыхнул синим пламенем, которое распространилось по всему моему телу. С меня словно спала иллюзорная пелена. Вход тут, как и всегда. Проклятый туман. Друзья мои, я иду к вам!

В беспорядочной череде несбыточных грёз и серой реальности будничных дней мы всегда создавали свои миры, чтобы выжить и сохранить самих себя. Мы можем быть кем угодно, но не можем игнорировать то, для чего пришли сюда. Мы одни на протяжении всей нашей жизни, но люди, которых мы можем назвать друзьями, могут временно исправить это положение. Суета и хаос в голове мешают нам в достижении целей и пути мечтаний. Эта дорога чаще всего ведёт в никуда... За очень редкими исключениями.

– «Я вернулся!».

Крест, имплант глаза, нож, картины, медальон, пара сгоревших желудей, девиз и серебряный ключ. Все эти вещи связывают меня с важными для меня людьми. Крест был для одного забавного католика-поэта; имплант глаза принадлежал лучшему пианисту нашего города; нож для моего лучшего друга, что увлекался охотой и игрой на гитаре; медальон принадлежал подающему надежды актёру; пара сгоревших желудей символизировала двух братьев, попавших в авиакатастрофу, один из которых смог встать на ноги, благодаря чему я узнал его, а второй на всю оставшуюся жизнь был прикован к постели; девиз придумал один чудесный писатель-фантаст, который посвятил этому делу жизнь; серебряный ключ же, как и замок на двери, сковал потомственный кузнец; картины написал я…

Эти люди никуда не уйдут. Их может забрать только смерть. Поэтому я беру в свои руки кисть и чистый холст в последний раз. Я нарисую свой. Нет. Наш общий путь. Это дорога в никуда, как посчитают многие, но для нас это единственный правильный путь. Я тут. Больше меня ничего не ждёт.

– «Бог ты мой, это действительно ты?»…